В интервью Delo.UA председатель совета директоров компании «Велта» и координатор «Украинской бизнес инициативы» Андрей Николаенко рассказал о конкуренции с государственными компаниями, причинах спокойного ухода Фирташа с двух ГОКов в 2014 году и почему Украине не нужен новый завод вместо «Крымского титана»
Добыча титанового сырья и его переработка в Украине на слуху последние два года. Это объясняется как аннексией Крыма, где остался один из крупнейших заводов по производству двуокиси титана, так и созданием ГП «Объединенная горно-химическая компания» (ОГХК), которому передали два ГОКа, ранее находившихся в аренде у компаний Дмитрия Фирташа.
В текущем году Delo.UA общалось о титановой отрасли Украины с бывшим замминистра экономического развития и торговли Русланом Коржом и генеральным директором ОГХК Русланом Журило. Однако в обоих случаях речь шла больше об отношениях государства с этим сектором экономики.
В Кировоградской области работает еще один крупный производитель и экспортер ильменитового концентрата. И это частная компания, руководство которой имеет особый взгляд на перспективы развития всей отрасли. Delo.UA пообщалось с председателем совета директоров компании «Велта», координатором «Украинской бизнес инициативы» Андреем Николаенко, который рассказал о будущем государственных титановых месторождений, перспективах приватизации, ценовой ситуации на рынке титана, а также о борьбе чиновников с соблазнами, которые возникают в их работе.
Недавно мы пообщались с руководителем ОГХК, что вызвало массу эмоций. Но в нем было несколько интересных тезисов с точки зрения бизнеса. Например, что производство ильменита сегодня не очень прибыльно.
— С моей стороны не совсем корректно обсуждать конкурента. Но ОГХК — это два месторождения и 3 вида продукции. Ильменит — единственная продукция для Иршанского ГОКа. У Вольногорского ГМК еще есть рутил и цирконий, от которых основной заработок. Но и вольногорский ильменит с содержанием (диоксида титана — Delo.UA) выше 60% затребован и интересен. В первую очередь металлургам. Проблем со сбытом в Вольногорском ГМК — нет.
А в чем же тогда она есть?
— Проблема в другом, о чем вообще никто не говорит. И этого вопроса я в вашем интервью не заметил. Все рассказывают о стратегии приватизации, но нормальный инвестор на Вольногорский ГМК не придет. Потому что у этого актива запасов сырья осталось на 3-4 года. Все. Точка.
Сырьевая база Матроновского месторождения (находится рядом — Delo.UA) находится у господина Фирташа. Именно поэтому он достаточно плавно передал ОГХК два ГОКа.
Об этом договорились на очень высоком уровне. А когда месторождение, на котором работает Вольногорский ГМК, будет выработано, то предприятие и его оборудование выставят на конкурс и все вернется к многолетнему арендатору.
А второе предприятие?
— Фирташ добывает сырье на «Валки-ильменит» и Междуреченском ГОКе, а дообогащает в Иршанске. Не строит своих мощностей. Почему? Потому что жизни Иршанскому ГОКу, по мнению геологов, осталось лет 7-8.
Никто не придет и не купит эти месторождения дорого, потому что нет запасов. Даже имеющиеся не подтверждены по международной классификации.
Это такая полусоветская, полуразрушающаяся история, в которой для развития нужно новое месторождение.
Ваше предприятие отличается?
— У нас совершенно другая ситуация. Построили горно-обогатительный комплекс в поле. Убедили инвесторов, банки — и сделали. Мы в сложной ситуации, но ни одной копейки не взяли у государства. Более того, у нас регулярные проблемы с возмещением НДС, хотя почти всю продукцию продаем на экспорт. Причем в основном на конечных производителей.
Вы по кредитам рассчитались?
— Еще есть кредит, поэтому нам тяжело. Поэтому, в отличие от государственных предприятий, мы не можем себе позволить демпинг.
Но получаем звонки, условно говоря, из Китая, о том, что на их рынке ильменит ОГХК дешевле китайского. Как это вообще возможно? Слушать сказки, что «нам дали деньги авансом» — мне смешно.
У нас два месторождения. На том, где работаем сегодня, мы единственные в этой отрасли имеем запас, защищенный по JORC (международная классификация запасов полезных ископаемых — Delo.UA). Запасов минимум на 25, а то и на 30 лет. Но это мономесторождение, где добывается исключительно ильменит, стоимость которого колоссально упала. Здесь проблема.
Зато мы точно знаем, что в работе компании «Велта» нет коррупции. Мы работаем напрямую, у нас международная отчетность, нас аудируют с самого основания. И только из-за негативной тенденции на рынке в 2012 году компания не вышла на IPO, хотя была полностью готова.
Как сильно сократился спрос?
— Спрос на ильменит снижается ситуативно и, в первую очередь, со стороны химиков. Со стороны металлургов он растет. Если 2-5 лет назад в мировом объеме добычи ильменита поставки на металл составляли порядка 5%, то сейчас это 10%. Потому что с применением титана производятся все новые самолеты: DreamLiner, Airbus-380. Опять же новая гонка вооружений, военная авиация — это все металлическое направление. Поэтому если государству нужно куда-то направить свое внимание, то это должен быть ЗТМК, а не добыча.
«Велта» сегодня может полностью закрыть потребность и ЗТМК, и «Сумыхимпрома». Даже через 7-10 лет, когда закончится ильменит в Вольногорске и Иршанске.
Я как раз хотела спросить о сотрудничестве с украинским химпромом.
— Не поставляем ни одной тонны. Это направление для нас всегда было закрыто. В свое время это была вотчина Фирташа. Сегодня в Украине работаем только с металлургическими предприятиями. Наш ильменит используется для производства так называемого гарнисажеобразующего брикета, который бросается в домну для горячего ремонта ее стенок. Основными и конечными потребителями этой продукции были предприятия «Метинвеста», но мы прекратили сотрудничество после пожара на нашей фабрике. Упало производство, и все шло на экспорт, где были выше цены.
Стоит ли строить в Украине новый завод по производству диоксида титана?
Вообще не вижу смысла. Сегодня есть возможность купить предприятие в странах с гораздо лучшей юрисдикцией, чем Украина. То же самое — приватизация «Сумыхимпрома». Его сейчас вроде бы оценили в порядка $16 млн. Это похоже на реальную цену, с учетом кредитов и банкротства, в котором они находятся. Оценка ни по методу дисконтированных денежных потоков, ни по методу аналогов цены в принципе не может превысить $ 20 млн.
Но повторюсь — можно поискать завод и в лучшей юрисдикции. Недавно на продажу выставлялась Cinkarna Celje — показательное, красивое предприятие в Словении. Но продать не смогли.
За сколько пытались продавать?
С учетом рейтинга на бирже цена была порядка до 160 млн евро. И были определенные предложения, в том числе от нас. В рамках договора о конфиденциальности не могу раскрыть детали. Но начала стремительно падать цена и продукции, и акций компании. Еще пример. Крупнейший производитель ильменита в мире компания Kenmare в Мозамбике. Вложено около $0,5 млрд. инвестиций, добыча — 1 млн тонн в год. Их потом пыталась купить Iluka — сделала 5 предложений. Начинали торг с $725 млн, а последнее было $64 млн. Так что сегодня за сравнительно небольшие деньги можно купить очень качественные активы.
Что же тогда делать Украине?
— Сегодня касательно титановой отрасли должна быть отдельная политика государства. Это должен быть комплексный разговор с Фирташем или другими инвесторами относительно работы на рынке металлического титана. Для этого надо модернизировать ЗТМК. Но Фирташ все еще в непонятном статусе и не приезжает в Украину, — какой он инвестор для ЗТМК? Это не «летающая конструкция». Нужно привлечь тех, кто может ездить по всему миру и продвигать свой титан.
Кто его будет покупать?
Его будет покупать в виде губки Россия. А нам надо выходить на конечный продукт — прокат, изделия. И все это можно сделать в Украине. Институт титана Национальной академии наук это делает, но в очень малых объемах. ЗТМКашную губку берут три предприятия: одно бывшего депутата от ПР, второе — Академия наук, и третье с российскими корнями. Это мышиная возня при том, что мы имеем и ресурс, и технологии, и переизбыток электроэнергии. А в производстве металлического титана это очень важная составляющая, ночью плавить будет экономически интересно. Но нужно, чтобы в министерстве сидели не красивые девочки с гарвардскими дипломами, а тот, кто понимает отрасль.
А в министерстве есть кому этим заняться?
— Объективно — нет. Последний человек, который пытался разобраться и на что-то повлиять — Корж. У нас же Министерство экономики — это «про космос, а не про экономику». И это одна из причин, которая так возмущает бизнес.
Но бизнес же туда и пошел, в это министерство!
— Ну какой бизнес пошел? Инвестбанкиры — это условный бизнес. Я с уважением отношусь к некоторым представителям этой отрасли, но в основной массе они имеют отдаленное представление о реальном секторе экономики.
Эти товарищи имеют право быть в Министерстве финансов, и то не на первых позициях. Сделайте агентство, которое будет заниматься привлечением инвестиций. Посадите во главу инвестбанкира, того же Айвараса, и дайте ему полномочия. Он понимает, что нужно западным инвесторам.
А, извините меня, инвестбанкиру писать бюджеты для страны с реальным сектором экономики, с аграрным сектором и с бабушками, которым нужно платить пенсии, — это смешно.
Кроме того, не должно быть у некоторых министров истерик по 3 раза на день. Они должны брать ответственность и принимать решения. Не бояться, что «ой, мне позвонил тот депутат». Да на фиг этого депутата прямо со старта. У тебя есть шанс, причем шанс для целой страны, а ты его теряешь.
Источник: delo.ua
Комментарии (0)